Персидские купцы, английские шпионы, тюркские поэты и другие обитатели улицы Ленина во Владикавказе

Дублёром красивейшего пешеходно-трамвайного проспекта Мира во Владикавказе служит проезжая улица Ленина (ранее Лорис-Меликовская, а в эпоху крепости Дворянская) - вопреки названию, совсем не главная, довольно узкая и в разгар лета похожая на зелёный коридор. Мы вышли к симпатичной сталинке (1957) за улицей Джанаева и направились дальше на юг:

За выходящей из площади Ленина (которая на Проспекте) улицей Куйбышева (ранее Грозненской) - используемый по назначению Госбанк (1898-1903) и ставший его частью торговый ряд не в меру ориентального облика. То не случайно - старожилы ещё помнят от тех, кто был старожилами в их детстве, название Персидский магазин (1888):

Я уже не раз упоминал персидских купцов, для которых Владикавказ в 1875-1900 годах был ближайшей перевалкой с караванных дорог на поезд. Лишь сейчас до меня дошло, что в Тегеране и Казвине архитектура тех времён напоминает именно Владик, а не Астрахань или Баку, но в почти Европе наследники Шёлкового пути предпочитали "очарование Востока".

Так во Владикавказе появилась Шиитская мечеть на берегу Терека (кадр выше) и торговый ряд, в те времена внутри не менее ориентальный, чем снаружи.

Госбанк же через него раскинулся на пол-квартала, вытянувшись вдоль улицы Ленина весьма неплохой новостройкой:

А вот Персидское консульство, снесённое в 1980-е годы, внешне никак не выделялось, но фактически было администрацией общины шахских подданных, к началу ХХ века достигавшей 1,5 тысяч человек. Здесь назначались мулла и начальник торгового ряда и работала Персидская школа, лишь в 1914 году переехавшая в отдельное здание, также вроде бы не уцелевшее до наших дней.

В Гражданскую же к персам присоседились англичане - Британская военная миссия под началом полковника Джеффри Дэвиса Пайка. Как и посольство, разместившееся в доме купчихи Софьи Миткевич дальше по улице Ленина, она эвакуировалась из занятого немецкими войсками Тифлиса под конец весны 1918 года.

А летом под Моздоком вдруг началось восстание казаков и осетин, за считанные дни охватившее всю Терскую область. В самом Владикавказе два месяца кипели уличные бои, исход которых решили ингуши, спустившиеся с гор на помощь красным. Народную мудрость же о том, что "в Америке никогда не будет революции, потому что там американского посольства нет", большевики кажется знали: ещё не все пожары догорели, как по итогам переписки Серго Орджоникидзе с Москвой англичане были арестованы, а Пайк - как бы случайно убит: на допросе его посадили у окна, и с улицы кто-то выстрелил полковнику в голову. Ну, по крайней мере так пишут англичане на форуме по Первой Мировой.

Продолжаем путь вдоль бывшей Лорис-Меликовской:

Симпатичных зданий на её тёмных от древесной тени тротуарах много, и я показываю далеко не все:

Следующий крупный перекрёсток - с живописной и очень целостной улицей Горького (Евдокимовской):

С другой стороны виден старый почтамт почти на проспекте Мира:

Пока я ходил его фоткать - Наташа разведала в сталинке на углу арт-пространство с кофейней:

На другой стороне квартала, в прямой видимости МВД (в 1924-34 Ингушского обкома, а при царе - окружного суда), последнего дореволюционного здания проспекта Мира, угол улицы Ленина отмечает дом Ахундовых - ещё один привет Азербайджана.

Только не из Баку, как показанная во второй части Суннитская мечеть нефтяного магната Мухтарова, а из карабахской Шуши, которая под Россией сделалась культурной столицей закавказских тюрок. Владевший домом в начале ХХ века Ирзабек Ахундов устроил здесь её северо-кавказский филиал: сам он приходился внучатым племянником "тюркскому Мольеру" Мирзе Фатали Ахундову, а в его доме подолгу жил Узеир Гаджибеков (крупнейший азербайджанский композитор) и заглядывал генерал Самед-бек Мехмандаров, который за свою жизнь успел повоевать с японцами на Дальнем Востоке, с немцами в Польше, послужить Российской империи, Азербайджанской демократической республике и Советскому Союзу, и умереть не в застенках, а в бакинской квартире с видом на море.

Напротив за улицей Ленина - такой же бело-красный доходник купца Воробьёва, и я зря не подошёл к нему - на нижней стороне углового балкона потрясающий барельеф орла в ветках дерева:

На самом деле история Воробьёвского дома - мрачная: это сейчас тут Министерство Образования, а при Сталине было НКВД. О сгинувших в его подвалах напоминает мемориальная доска (1999) с какой-то очень здоровой, очень верной надписью:

Вот например в сквере напротив увековечен Георгий Малиев (1986) - не просто осетинский, а дигорский поэт, начавший творить ещё до революции. Дигорцы, говорящие на обособленном диалекте, по раннесоветским переписям выделялись в отдельный народ, и Георгий Гадоевич был этаким фронтменом их словесности. Но затем маятник коренизации качнулся обратно, и тщательно взращённую в 1920-х годах национальную интеллигенцию так же тщательно начали уничтожать. Дигорцев снова объявили осетинами, а обвинённый в дигорском национализме и контрреволюции Малиев в 1937 был арестован и через несколько лет сгинул в глухих лагерях.